С того дня 1898 года, когда перед закрытием выставки христианского искусства в Париже археолог и фотограф-любитель Секондо Пиа впервые сфотографировал лик Туринской плащаницы, представленной на выставке в качестве плохо сохранившегося творения раннехристианских художников и обнаружил, что изображение на ткани — негатив, учёные вот уже более ста лет пытаются и не могут разгадать тайну загадочного полотнища. Используются самые совершенные методы анализа и самая современная аппаратура; проводятся сложнейшие эксперименты; выдвигаются различные научные гипотезы, но результаты, кажется, не приближают, а только отдаляют решение проблемы, и миллионы — как верующих христиан, так и людей, далёких от веры, задаются вопросом: что же такое Туринская плащаница?
Интерес вызывает не только занимательная научная загадка с элементами детектива, всегда привлекательного для широкой публики. С Туринской плащаницей сопряжено нечто куда более серьёзное; не будет преувеличением сказать, что от того, какой ответ мы дадим на предложенный вопрос, во многом зависит отношение людей ХХI века к Христу и Христианству. Восприятие Иисуса либо останется таким, каким оно сложилось на протяжении последних двух столетий, либо изменится радикально…
Так что же такое Туринская плащаница?
Достоверной истории плащаницы около 650 лет. В 1353 году граф Жоффруа де Шарни представил на всеобщее обозрение длинное льняное полотнище (4,3 х 1,1 м.) с довольно смутно проступающим на нём изображением обнажённого тела в двух проекциях — спереди и со спины, — расположенного таким образом, как если бы человека положили на нижнюю часть полотна головой к центру; затем перегнули ткань пополам и накрыли ею тело. По утверждению графа, это полотнище являлось ничем иным, как подлинной погребальной пеленой Иисуса Христа, той самой, в которую завернул распятого Учителя Иосиф Аримафейский и которая, согласно Евангелию была обнаружена в гробнице Петром и Иоанном:
Вышел Пётр и другой ученик (Считается, что «другой ученик» Евангелия от Иоанна — сам Иоанн Богослов) и пошли ко гробу. // Они побежали оба вместе, но другой ученик бежал скорее Петра, и пришёл ко гробу первый, // И наклонившись увидел лежащие пелены; но не вошёл во гроб. // Вслед за ним приходит Симон Пётр, и входит в гроб, и видит одни пелены лежащие, // И плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте" (Ин 20.3-7)
Реликвия была помещена в специально выстроенной церкви в Лирее — владениях де Шарни близ Парижа. В 1452 году внучка графа Жоффруа Маргарита де Шарни передала плащаницу герцогам Савойским, чьи потомки позже стали властителями маркграфства Туринского. С 1578 года по сей день плащаница хранится в специальном ковчеге в соборе Джованни Батиста в Турине, и её судьба известна буквально по месяцам.
Этой, строго достоверной части истории плащаницы предшествовал долгий период легенд и преданий. С первых веков Христианства существовали во многих вариантах рассказы о нерукотворном образе Иисуса. Были широко известны житие святой Вероники — благочестивой иерусалимской женщины, подавшей на пути к Голгофе Иисусу своё головное покрывало, которым Он отёр пот и кровь с лица и на котором чудесным образом запечатлелся Его лик; история о царе Эдессы Абгаре V Великом, которому Иисус послал плат со своим нерукотворным образом и тем исцелил от проказы… Правда, во всех подобных легендах всегда говорилось о лике Спасителя и нигде не упоминалось о погребальных пеленах. Со всем тем, за преданиями, видимо, стояло нечто реальное и вполне возможно, что они восходили к тем пеленам, которые, как говорит Евангелие от Иоанна, ученики нашли в опустевшей гробнице Учителя. Судьба этих пелён неизвестна, но нетрудно предположить, что ученики унесли их с собой. Правда, по еврейским законам предметы, находившиеся в соприкосновении с покойником, считались нечистыми, но Иисус для учеников не был покойником — Он воскрес, Он был живым, и пелена с чудесным отпечатком Его тела не могла не казаться им драгоценной святыней.
Есть свидетельства, что нерукотворный образ действительно какое-то время находился в Эдессе (отсюда легенда об Абгаре Великом), а после завоевания её арабами был перенесён в Константинополь где периодически выставлялся и был хорошо известен христианам. Более чем вероятно, что плащаница, дабы не вводить верующих в соблазн видом совершенно нагого тела хранилась сложенной таким образом, что открыто было только лицо, что и породило версию о нерукотворном лике. Во время разграбления Византии крестоносцами в 1204 году, реликвия исчезла. Имеется немало и преданий, и научно обоснованных предположений о том, что таинственной святыней рыцарского Ордена Тамплиеров, участвовавшего в крестовых походах, а после их завершения обосновавшегося в Португалии и Франции, была именно она — вывезенная из Константинополя погребальная пелена Иисуса Христа; что отчасти с ней как сокрытом тамплиерами сокровищем, были связаны страшные гонения на Орден, почти поголовное его истребление во Франции в 1307 году. Эта драматическая страница истории плащаницы ещё ждёт своего детального исследования.
Хроники сообщают, что в походе на Византию участвовал некий рыцарь де Шарни, видимо предок графа Жоффруа. Это весьма существенное сведение: можно предположить, что рыцари де Шарни были теми, кто сохранял и прятал плащаницу в годы гонений на тамплиеров и оповестили о ней мир, когда опасность миновала. Так или иначе, имя де Шарни связывает легендарный и исторический периоды истории плащаницы и возвращает нас к 1353 году — моменту её достоверно зафиксированного обретения.
Надо сказать, что это обретение отнюдь не вызвало восторга у клерикальных властей. Перед Церковью и всем христианским миром встал тот самый роковой вопрос, ответа на который нет и по сей день: что такое Туринская плащаница?
Собственно говоря, ответов может быть только три — церковным владыкам XIV века это было ясно не хуже, чем их потомкам в ХХ веке. Либо плащаница действительно является подлинной погребальной пеленой Иисуса, хранящей отпечаток Его тела — след чудесного Воскресения; либо она — художественное воспроизведение этой пелены, подобие иконы чина «Лик Нерукотворный», созданное художником-иконописцем; либо её надо счесть подделкой под ту пелену, её имитацией, делом рук ловких фальсификаторов, имевших целью ввести верующих в заблуждение.
Необходимость как-то «определиться» с обретённой реликвией поставила клерикальные власти в сложное положение. Поначалу плащаницу провозгласили подделкой. Нашёлся художник, будто бы сознавшийся в том, что плащаница — дело его рук. Неизвестно, правда, при каких обстоятельствах и под каким давлением сделал он это признание. Однако, почитание, которым была окружена реликвия, заставило, видимо, несколько смягчить приговор. В 1390 году папа Климент VII вынес вердикт: плащаницу можно показывать в церкви, но только в том случае, если при этом разъяснять, что это не настоящее полотно, в которое Иосиф Аримафейский завернул тело Христа, а его художественное воспроизведение — икона. Папа явно не решился взять на себя ответственность во всеуслышание подтвердить подлинность плащаницы как величайшей христианской святыни; не рискнул и публично заклеймить почитаемую реликвию как кощунство и обман. Вариант с иконой разрешал все проблемы: с одной стороны иконе не возбраняется быть святыней, предметом благоговейного поклонения; с другой — снимаются щекотливые вопросы о чуде.
С таким осторожным полупризнанием плащаница просуществовала до конца XIX века. У неё была нелёгкая судьба: она несколько раз горела; её проваривали в масле, отчасти для сохранности, отчасти для того, чтобы убедиться в том, что на ней нет следов красок — убеждались и всё-таки не канонизировали. Её почитали, она привлекала внимание художников, её неоднократно копировали, воспроизводили в гравюрах, в медальонах. Известны работы художников эпохи Средневековья и Возрождения, явно восходящие к Туринской плащанице (Заинтересовавшихся этой темой отсылаю к книге Яна Уилсона «Туринская плащаница, Нерукотворный Спас и другие христианские святыни.» — Ростов/Дон, «Феникс», 2000).
В качестве художественного произведения предстала плащаница и на выставке в Париже в 1898 году. В конце XIX века к религии относились достаточно скептически, и «плохо сохранившееся творение раннехристианских художников» не вызывало ни научного, ни общественного интереса. Всё изменилось в одночасье. С 1898 года начался третий — современный период в истории плащаницы; её новое чудесное обретение.
Прежде чем говорить об этом, наиболее интересном для нас периоде, необходимо вспомнить и иметь в виду одно существенное обстоятельство. Всё, рассказанное выше, относится к тому изображению, которое можно и по сей день видеть на ткани — достаточно расплывчатому отпечатку мужского тела, с почти бесформенным лицом, одутловатым, грубым, с подпухшими маленькими глазками — лицом мытаря, торговца, но никак не Христа. Удивительный Лик, который теперь связывается в нашем представлении с Туринской плащаницей открылся лишь в 1898 году. Словно спала маска, почти две тысячи лет скрывавшая подлинное лицо плащаницы и она явилась нам в своём истинном обличии… Именно с этого момента начинается совершенно иная, современная жизнь загадочной плащаницы, ставшей вдруг из древней реликвии, интересной лишь историкам-религиоведам научным феноменом ХХ века, волнующем миллионы.
Открытие Секондо Пиа произвело ошеломляющее впечатление. Оказавшееся позитивным негативное воспроизведение позволило разглядеть не только в лице, но и в фигуре такие детали, которые раньше увидеть было невозможно. Безусловно подтвердилось, что изображённый на плащанице человек был распят; что его руки и ноги были пробиты гвоздями; что правый бок был пронзён; что на голову ему был надет терновый венец, изранивший лоб; что перед казнью он подвергся жестокому избиению. Словом, изображение на плащанице до деталей соответствовало евангельскому описанию страстей и казни Христа. Профессор сравнительной анатомии Сорбонны И.Деляж, исследовавший снимки, несмотря на то, что был атеист и вольнодумец, пришёл к поразительному выводу: изображение на Туринской плащанице — подлинный отпечаток тела Иисуса Христа.
Научное сообщество на рубеже XIX—XX веков менее всего было склонно доверяться чудесам, (как не склонно и на рубеже XX—XXI веков). Отрицать, что на плащанице изображён распятый Христос было невозможно, но ещё труднее было для рационалистически настроенного ума признать это изображение подлинным отпечатком Его тела, оставленным чудом Воскресения. Перед учёными встала та же проблема, что и перед клерикалами. От них потребовали прямого ответа на тот же вопрос: что такое Туринская плащаница — чудо, икона или обман. Как и клерикалы, учёные пошли по наиболее лёгкому пути. Удобнее и безопаснее всего было предположить, что плащаница произведение искусства. Правда, химические анализы подтвердили, что следов краски на ткани нет. Но рисунок может быть нанесён на ткань не только с помощью красок, но и с помощью некоторых веществ, дающих при определённых условиях потемнение волокон. Анализы обнаружили следы крови на месте ран, но она могла быть нанесена и специально для большей убедительности.
И всё-таки версию о том, что плащаница — создание художника, пришлось отвергнуть. Можно допустить, что древние алхимики использовали для нанесения изображения на ткань вещества, которых мы не знаем и обнаружить химическим путём пока не можем. Но никакие алхимики не могли создать негативное изображение человеческого тела, да ещё с такой анатомической точностью, какую можно найти только в античности, либо у Леонардо да Винчи и Микеланджело. Но и Леонардо не смог бы сделать рисунка в форме негатива. Это вообще невозможно, даже сейчас, когда эффект негатива известен и изучен. Что же говорить о времени, когда о негативе не имели ни малейшего представления! Ни одному имитатору и в голову не могла прийти мысль о подобном изображении.
Но если это не рисунок, то может быть оттиск со статуи, с какой-то высокой матрицы? Предположение крайне сомнительное, но всё же выдвигавшееся в качестве одной из гипотез. Вообще гипотезы о плащанице как произведении искусства не обременялись достоверностью: так в качестве возможного автора действительно назывался Леонардо да Винчи, родившийся в 1452 году, тот самом, в который Маргарита де Шарни, почти через сто лет после «обнародования» плащаницы графом Жоффруа передала её герцогам Савойским.
Но и правдоподобные, и фантастические гипотезы о плащанице как художественном произведении пришлось оставить. Исследовавшие плащаницу анатомы решительно отвергли все версии о ней как о деле рук художника. Они утверждали, что лицо и тело на плащанице не только анатомически идеально точны, но в них обнаруживаются признаки трупного окоченения, наступившего в распятом состоянии, а по характеру подтёков крови у ран можно установить, что тело вздрагивало от боли и предсмертных конвульсий. По их мнению ничем иным, как только отпечатком мёртвого тела изображение на Туринской плащанице быть не может.
Итак, мёртвое тело. Труп. Но чей? Чьё же всё-таки тело оставило отпечаток на ткани? Подлинное тело Иисуса Христа? Хотелось бы поверить в это. Хотелось бы видеть Иисуса именно таким: с гармонически прекрасным лицом, идеально сложённой фигурой около 1,80 м роста. Но пока можно достоверно сказать лишь то, что в льняное полотно было завёрнуто тело распятого человека, с которым не позднее чем на третий день по погребении (поскольку на ткани нет признаков начавшегося разложения) случилось нечто необъяснимое, какая-то неведомая нам реакция, в результате которой на погребальной пелене запечатлелось негативное изображение трупа, сам же он исчез; причём сгустки крови, присохшие к материи оказались нетронутыми, словно тело из пелены просто испарилось. Все научные версии, пытающиеся объяснить это явление то ли окислением мочевины, то ли действием благовонных масел, то ли разрядом молнии и т. п. не нашли практического подтверждения; предположение же, что в теле распятого произошёл мощный выход энергии, подобный чуть ли не ядерному взрыву неизбежно приводил к идее Воскресения — с чем решительно не мог согласиться научный позитивизм ХХ века.
По существу, все сто лет прагматически настроенные учёные искали и ищут «подвоха», пытаясь распознать, с помощью какого трюка, фокуса или приёма был получен на ткани этот странный отпечаток. В том, что феномен Туринской плащаницы должен иметь чисто материалистическое объяснение, прагматики не сомневались; вопрос заключался лишь в том, каким неведомым нам способом этот фокус был осуществлён. «Ниспровергателям чуда» противостояли те, кто упорно верил — хотел верить, что Туринская плащаница — подлинная погребальная пелена Иисуса, чудесное свидетельство чудесного Воскресения. Решить вопрос о подлинности плащаницы могла бы её точная датировка. Определение времени изготовления ткани первым веком Х. Э. значительно повысило бы вероятность её подлинности; более поздняя датировка исключила бы такую вероятность. Ткань была тщательно изучена; просмотрено под микроскопом чуть ни каждое волокно. Обнаружилось немало доказательств в пользу её очень древнего, причём ближневосточного происхождения. Структура ткани соответствовала тому, как ткалось полотно в Палестине в начале христианской эры. В волокнах обнаружилась пыльца эндемичных (то есть растущих только в данной местности) растений Палестины I века и Сирии, Византии и Франции более поздних времён, в полном соответствии с теми перемещениями, которым предположительно подверглась погребальная пелена Иисуса. Однако, считающийся самым точным и неопровержимым радиоуглеродный анализ перечеркнул все доводы «за». Содержание углерода С14 в ткани определило возраст плащаницы не ранее XIII века. В спорах о подлинности, казалось бы, была поставлена точка. На единственно волнующий всех вопрос: Иисус или нет — был дан отрицательный ответ.
Итак, согласно радиоуглеродному анализу, время «рождения» плащаницы почти совпадает со временем её обретения в 1353 году. Как и кто её изготовил, по прежнему оставалось непонятным, но к распятию и Воскресению Иисуса Христа сие изделие во всяком случае отношения иметь не могло. Большинство учёных (а может быть и клерикалов) вздохнули с облегчением: слава Богу — подделка. Никаких чудес, никакого Воскресения. Что и требовалось доказать.
Но отделаться так просто от плащаницы науке не удалось. От учёных требовали объяснений, каким же всё-таки образом возникло изображение? Откуда взялось тело распятого? В Европе XIII века казнь путём распятия была исключена. Единственное более-менее правдоподобное объяснение — религиозный психоз фанатика, идентифицировавшего себя с Христом и решившего повторить Его крестные муки. Версия о лжехристе не так уж невозможна: знаем же мы о таком феномене как стигматизация, когда на руках у верующих появлялись стигматы — язвы как бы от гвоздей. Последователи такого лжехриста могли позаботиться о получении плащаницы, которую они в своём фанатизме считали подлинной; могли они увлечь или ввести в заблуждение и графа де Шарни… Правда, сведений о такого рода сектах в Европе XIII—XIV веков нет, но за неимением лучшего, можно допустить такую гипотезу.
Однако, детальное рассмотрение плащаницы опровергает эту версию. К XIII—XIV в.в. в христианской традиции сложились устойчивые каноны изображения Христа. Фигура на кресте никогда не представала нагой, но всегда в набедренной повязке; руки бывали пробиты в ладонях; терновый венец, если изображался (чаще не изображался) рисовался или ваялся в виде обруча — подобия королевской диадемы. На плащанице же распятый совершенно обнажён, что согласно с римскими обычаями; руки пробиты в запястьях, что опять-таки соответствует исторической правде — ладони не выдержали бы тяжести тела; терновый венец сплетён в виде митры — царского венца Востока. Лжехристос XIII века несомненно следовал бы канонам своего времени, а не исторической реальности, даже если бы она была ему известна. Но в изображении на плащанице открылись такие исторические подробности, о которых в XIII веке знать просто не могли. Анатомы утверждают, что тело распятого было исполосовано римским бичом с шипами — в XIII веке такой бич был неизвестен. Эти подробности — и характер плетения ткани, и пыльца растений, и соответствие римским обычаям казни на кресте делают в своей совокупности практически невозможной датировку плащаницы XIII веком. Всё сходится на первом веке христианской эры.
А как же радиоуглеродный анализ? Наука пришла сама с собой в противоречие, которое ей же, науке, придётся разрешать. Не стану приводить аргументы тех, кто подобно священнику Глебу Каледе — доктору геологических наук, отлично знакомому с радиоуглеродным анализом, выразили сомнения, весьма убедительные, в выводах комиссии (Рекомендую заинтересованным книгу: Профессор протоиерей Глеб Каледа. «Плащаница Господа нашего Иисуса Христа». М., изд-во «Зачатьевский монастырь», 1995). Для меня вопрос лежит совсем в иной плоскости. Как ни важны химические, биологические и прочие научные анализы, сказать нам, что такое Туринская плащаница может только образное, философски-богословское и искусствоведческое её исследование.
Прежде всего, для меня совершенно очевидно, что Туринскую плащаницу ни в каком случае нельзя причислять к «иконам» и дело тут не только в заключениях патологоанатомов. Иконы чина «Спас Нерукотворный» никто никогда не выдавал за подлинный нерукотворный Лик Иисуса; никто и не считал таковыми. Все знали, что перед ними не сам Святой Плат, а его художественное подобие, созданное иконописцем — никаких споров и сомнений на этот счёт не возникало и возникнуть не могло. С Туринской плащаницей дело обстоит иначе. Либо это подлинная погребальная пелена Иисуса Христа, хранящая следы Его крестных мук и чудесного Воскресения, либо имитация такой пелены, ловкая подделка, которую по сей день не удаётся раскрыть — а стало быть обман, одно из тех мнимых «чудес», которые так любили разоблачать воинствующие безбожники.
Показания радиоуглеродного анализа в этом случае ничего не значат. Если бы анализ и показал первый век, это вовсе не стало бы доказательством подлинности плащаницы — она могла быть подделана в первом веке как и в тринадцатом и даже ещё скорее в первом, чем в тринадцатом. Мы знаем из Евангелий, что духовные власти Иерусалима подозревали учеников в намерении украсть тело Учителя и возвестить о мнимом его «воскресении».
Ну, а если плащаница подлинная — об анализе вообще смешно толковать. Анализ мог бы показать и XXI век: чудо Воскресения или — говоря научным языком — выход энергии необычайной мощи — не мог не спутать все показатели, не нарушить все нормы содержания в ткани углерода С14, определяющие её возраст. Показания радиоуглеродного анализа если и свидетельствуют, то не против, а за подлинность и плащаницы, и распятия Иисуса Христа, и Его, однажды за всю историю человечества достоверно совершившегося Воскресения из мёртвых. Лукавые ученики с помощью неведомых нам магических приёмов могли добиться появления на плащанице негативного отпечатка мёртвого тела — добиться изменения содержания в ткани углерода С14 они во всяком случае не могли.
Собственно говоря, с Туринской плащаницей произошло то же самое, что с историей самого Иисуса Христа. Многие века — от евангельских времён вплоть до наших дней мнение об Иисусе разделялось: либо Он — вочеловечившийся Бог, преданный человеческой казни; либо обманщик, вполне по делу осуждённый синедрионом и распятый Понтием Пилатом. В последние два столетия, когда историческая достоверность существования Иешуа га Ноцри была признана наукой, явились попытки Э.Ренана, А.Гарнака, Льва Толстого и др. представить Его — разумеется, не Богом, но праведником, учителем нравственности. Полная аналогия тому, как Туринскую плащаницу пытались представить иконой. Но в том-то и дело, что ни с личностью Иисуса, ни с его Ликом на плащанице такая половинчатость не проходит. Иисус возвещал себя Богом, единосущным Отцу. Одно из двух: либо мы должны Ему верить, либо считать Его слова ложью — манией величия, или сознательным обманом. Но ни вообразивший себя Богом параноик, ни тем паче злой маг, вводящий в соблазн доверчивые души, учителем нравственности быть не может. Не может быть святой иконой и сознательная подделка, сотворённая людьми ради обмана верующих.
Мудрый раввин Гамалиил в «Деяниях апостолов» говорил: «Если это дело — от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете его разрушить; берегитесь, чтобы вам не оказаться богопротивниками» /Деян., 5, 38-39./
Так что же: «от Бога» Туринская плащаница, или «от человеков»?
Исследователи плащаницы, даже те, что уверены в её подлинности сосредотачивают своё внимание преимущественно на том, что в ней, безусловно, «от человеков»: на способе плетения ткани, соответствующем тому, как ткали полотно в Палестине на рубеже Христианской эры; на характере ранений и следов бичевания, совпадающих с тем, как истязали и распинали осуждённых в Римской империи… Всё это, безусловно, важно, как и исследование пыльцы эндемичных растений, доказывающее ближневосточное происхождение плащаницы. Но всё это только дополнение к главному, тому, что очевидно «от Бога»: запечатлевшемуся на ткани лицу — не расплывчатому лику, который может лицезреть паломник, удостоившийся счастья попасть в Турин к выносу плащаницы, а поразительному лицу, явившемуся в преддверии ХХ века, не мёртвому и не живому, пребывающему в вечном покое — Лику Бога. Глядя на это удивительное лицо, величавое и прекрасное и в муках, и в смерти, только и можно, что повторить слова евангельского сотника, стоявшего у креста: «Истинно Человек этот был Сын Божий» (Мф 27.54). Никакой имитатор не мог бы его создать никакими способами — ни с помощью художества, ни путём магических ухищрений. Допустимо ли здесь спорить о тех или иных способах фальсификации? Этот Лик, стоящий в ряду самых гениальных, самых вдохновенных изображений Иисуса, не может быть ни подделкой, ни порождением изуверского фанатизма — как не могут быть ими Спас Андрея Рублёва, Пантократор монастыря св. Екатерины на Синае. Я называю эти иконы не случайно: быть может самое неопровержимое, самое странное и чудесное, что явило открытие Секондо Пиа: поразительная близость лика Туринской плащаницы этим великим творениям.
.jpg)
Удивительно, как повторяются в сотнях образов и картин узнаваемые портретные черты Иисуса, привычные настолько, что мы спокойно говорим про кого-то: «он похож на Христа», как если бы речь шла о конкретном человеке, чьи изображения нам достоверно известны. Правильное, с античными пропорциями лицо; тонкий нос, волнистые, распадающиеся надо лбом и спускающиеся на плечи волосы, короткая бородка — таков Иисус Джотто, таков Спас Андрея Рублёва; таким предстаёт Христос у Тициана, Веронезе, Рембрандта, Александра Иванова; таковы тысячи Его изображений во всех католических и православных храмах мира.
Появление этого канонического образа Иисуса, принятого и Западной, и Восточной Церковью, — ещё одна загадка, нерешённая по сей день. В раннехристианском искусстве Христа представляли символически — в виде агнца, виноградной лозы, Доброго пастыря, прекрасного ангелоподобного юноши. В какой момент всё резко изменилось, какое изображение Христа стало прототипом для всех последующих учёные не знают. В XVII веке первый исследователь христианских древностей Антонио Бозио обнаружил в катакомбах св. Калликста фреску с очевидным изображением Христа, совпадающим с каноническим образом. Бозио датировал её началом II века, то есть временем, когда теоретически ещё могли быть живы люди, в детстве видавшие живого Иисуса. К сожалению, фреска погибла, осталась лишь копия, сделанная Бозио, так что проверить его датировку невозможно. Поразительный образ Иисуса, относящийся не позднее, чем к VI веку, предстаёт перед нами в Христе монастыря св. Екатерины на Синае, Сделанный в технике энкаустики, реалистический и живой до того, что его смело можно было бы отнести к XIX веку, образ Иисуса кажется уже просто портретным. Помимо названных, в нём присутствуют ещё более индивидуальные, неповторимо-характерные черты. Удлинённое лицо с отчётливо обозначенными скулами и запавшими щеками; глубоко посаженные удлинённые глаза; хорошо видные надбровные дуги; довольно длинный нос, маленький рот; характерная линия волос надо лбом…
Сравнение негативной фотографии Туринской плащаницы с Христом монастыря св. Екатерины на Синае особенно поражает — не может быть сомнений, что перед нами один и тот же человек. Но ещё поразительнее, что это субъективное впечатление может быть объективно проверено и подтверждено. Фотография Иисуса (а как иначе называть фото-лик Туринской плащаницы?) полностью совмещается с ликом Синайского Христа. Возможности компьютера позволяют соединить два изображения — такой не слишком сложный эксперимент был произведён, и результат сказал сам за себя. Два изображения слились в одно — на экране монитора возник новый, доселе не существовавший образ. Криминалистика утверждает, что слиться могут только изображения одного и того же человека.
Кто тут что подтверждает: лик ли плащаницы свидетельствует о верности явленного нам древними иконописцами человеческого облика Иисуса? Святая ли намоленная икона подтверждают подлинность плащаницы? Для меня это во всяком случае подтверждение подлинности и Синайского Пантократора как реального «портрета» Иисуса Христа, и Лика Туринской плащаницы как запечатлённого на пелене чуда Воскресения.
Но не только это. Лик Туринской плащаницы — свидетельство реальной правды того, что «изначала сущий» Иисус Христос остаётся реально «сущим» и по сей день. За два года до прихода грозного, поистине апокалипсического ХХ века, Он явился людям — не древней иконой, обретённой ребёнком на пепелище, как Казанская Божия Матерь, не чудесным видением, подобным чуду Преображения, как фатимская Мадонна. Он предстал при свете красной электрической лампы в оснащённой по последнему слову техники фотолаборатории в виде проявленной фотопластинки — словно два тысячелетия только и ждал открытия фотографии… Отбросившее религию как истасканную ветошь, преисполненное атеизма и «научного материализма» человечество узрело фотопортрет Бога.
И вот, Он вновь явил себя — теперь уже в преддверии XXI века, почти невыносимым для нашей психики смещением всех понятий, сбоем всех представлений о научном прогрессе, о мировосприятии современного человека… Как принять, как осмыслить такое: эксперимент, проделанный на компьютере — и возникающий на экране Иисус Христос, вновь обращающийся к нам, детям технической эры на нашем современном техническом языке!
Взгляните на этот поразительный образ, на Лик Туринской плащаницы, открывший глаза. Спокойный, мудрый, но несколько отрешённый взор Синайского Пантократора, соединившись с ликом Туринской плащаницы изменился. Иисус словно вопрошает нас о чём-то, скорбит, ждёт отклика. Кажется, что глаза Его наполнены слезами… Можно ли воспринимать Его как воспринимала Христа интеллигенция начиная с XVIII века — Человеком, прошедшим свой земной путь тысячелетия тому назад и таким же далёким от нас, как ветхозаветный Адам; Богом, взирающим с алтарной стены храма, запрестольным образом, иконой — чем-то сакральным, требующим ритуального поклонения, но столь же далёким, чуждым нашей современной житейской суеты? Смыкаются тысячелетия, исчезают грани времён; здесь, сегодня, сейчас звучат обращённые лично к каждому из нас слова надежды, утешения — но и укора, и серьёзного предупреждения, которым не стоит пренебрегать — Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28.20).
М. Чегодаева
20 марта 2002 г.
Мы в Телеграм