— Я видел солнышко вчера
На ясных небесах.
Оно горело там с утра,
Купаяся в лучах.
И ясен был весь неба круг,
И жизнь везде была,
И много, много было, друг,
И света, и тепла.
Я видел солнышко вчера
На небе голубом,
С лицом любви, с лицом добра
Дарило жизнь кругом.
Оно хранило жизнь полей,
Оно несло весну…
Любить я должен всех людей
Как жизнь мою одну.
— Я видел звёздочку вчера
На тёмных небесах.
Она горела до утра,
Купаяся в лучах.
И звёзд был полон неба круг,
И ночь была темна́.
Но краше всех её подруг
Была она одна.
В венце лазурно-голубом,
Средь ночи тьмы светла,
Мне вспоминала о былом,
В давно меня звала.
И разливала яркий свет
Среди немой ночи́.
Чрез бездну многих, многих лет
Неслись её лучи.
Всё представляла мне одну
В мечте моей больной,
Что в позабытую весну
Явилась предо мной.
Весна давно уж та прошла,
Прошло уж много лет.
Но жизнь былого не смела́,
И светит тот же свет.
Её я вижу часто вновь,
То в думе, то во сне,
И цепью чудною любовь
Сковала сердце мне.
О, разъясни мне смысл цепей
И дней моих весну:
Любить я должен всех людей —
Люблю же лишь одну…
— О брат мой, ты ищешь средь тьмы искры света,
Ты просишь, ты жаждешь на всю жизнь ответа.
Отвечу я: только Любовь лишь основа,
Цель жизни и счастье. О, будь же готова,
Душа, без сомненья принять её кротко.
Принять без медленья: здесь время коро́тко.
И кто не успеет открыть пред ней двери,
Тот быстро стареет, и страшные звери
Его окружают, терзают, кусают — и губят навеки.
Где искры Любви нет, там вечное горе.
Верь, счастье в Любви лишь, как жемчуг — лишь в море.
Люби не считая, безмерно, безле́тно,
Лучисто, глубо́ко, всецело, прекрасно,
Люби безкорыстно, люби беззаветно,
И много, и крепко, и жарко, и страстно.
И где бы ты ни был: здесь, там иль далёко, —
Одно только ведай, люби лишь глубо́ко!
— О, поверь мне, кто любит глубо́ко,
То в любви его счастия нет:
Он всю жизнь проживёт одиноко,
Он всю жизнь не получит ответ.
Любит тот, чья любовь не напрасна
И в которой страдания нет.
Любит тот, кто целует всечасно,
Кто всегда получает ответ.
Кто люби́м лишь своею любимой,
Кто в объятьях её всегда спит,
Кто, любовью своей не томимый,
На мир радостным взором глядит.
Кто весь счастьем своим обладает,
В ком горит всегда страстию кровь,
Кто в любви наслаждение знает,
Не обманута чья здесь любовь.
Чья весна здесь прошла не напрасно,
Кто в любви согревался и грел,
Кто сливался с любимою страстно,
Кто был дерзок, и си́лен, и смел!
Кто не только стихом, но и делом
Мог с любимою радостно жить,
Кто не только душой, но и телом
Мог с ней, вечно сливаяся, быть.
Только эта любовь здесь неложна,
Не слаба́, не бледна́, не бедна́.
Только эта любовь лишь возможна,
Только в ней лишь — и жизнь, и весна!
А иначе вся жизнь, верь, здесь скука.
И весна — не весна, свет — не свет.
А иначе любовь здесь лишь мука,
А иначе в ней счастия нет.
— То, что ты называешь весной,
То есть смерть для души, то тюрьма.
Что ты светом зовёшь, мой родной,
То не свет, а глубокая тьма.
И чем грудь твоя ныне полна́,
Что любовью зовёшь ты, мой друг,
То, поверь мне, совсем не она —
Не любовь, а жестокий недуг.
Это бред заболевшей души,
Это жар тебя страсти объял.
А Любви-то, великой Любви —
И дыханья её ты не знал.
И зачем ты всё бродишь в ночи́?
Зачем к Солнцу нейдёшь ты, мой друг?
Верь: Его неземные лучи
Исцелили б твой тяжкий недуг.
— О мой брат, если б только ты знал,
Как пылает любовью душа!
Ты, конечно, ещё никогда не видал,
Как волшебно она хороша!
Как сияют любовью большие глаза,
И нельзя от них глаз оторвать!…
Над тобою любви не играла гроза,
И тебе той любви не понять.
Не забыть мне волшебный задумчивый взор,
Образ чудный ничем не сотрёшь.
Так зачем же ты шлёшь твой жестокий укор
И весну мою смертью зовёшь?…
И зачем мне о солнце своём говоришь?
Мне и светлое солнце темно́.
И не сам ли ты здесь все́м так часто твердишь:
Одному только нужно одно?
— Говорю я тебе то, что сердце твердит:
Жизни нет без живого огня.
И любовь твоя — тьма, а не радостный свет,
Не лучи светозарного дня.
Это сердца больного жестокая страсть,
Это призрак больной средь тиши,
Это тьмы безпросветной тяжёлая власть,
Это смерть для погибшей души.
Крест святой я черчу пред тобой.
На него ты теперь погляди
И поверь, что с тяжёлой борьбой
Нужно в мире нам этом идти.
Такой Крест образует зерно,
Когда землю ростком пресечёт,
А затем уж свободно оно
К Солнцу вечному вечно пойдёт.
Надо вылечить тяжкий недуг,
Надо всё, что мешает здесь, сжечь
И преграду короткую, друг,
Путём вечно одним пересечь.
И не к части ничтожной земли
Ты стремление должен иметь —
К Одному, что от мира вдали,
Должен ты непременно лететь.
Ты преграду путём разорви —
Образуешь таинственный Крест,
И в блаженство великой Любви
Ты уйдёшь из деления мест.
В мире счастья, поверь, нет нигде.
Больше, жарче и крепче всего,
И всегда, и в себе, и везде,
Бога в Трёх ты люби Одного.
И уж в Нём ты полюбишь всегда
И всех близких, и тех, что вдали,
Ведь любви тот не знал никогда,
Кто лишь любит часть тленной земли.
И кто любит отца или мать
Больше, чем Иисуса Христа,
Недостоин к Нему приступать —
Тот уйдёт от святого Креста.
И кто любит иль сына, иль дочь
Больше, чем Иисуса Христа,
Тот уйдёт от великого прочь —
Не понять тому тайны Креста.
О мой друг, что взято́ от земли,
То землёю лишь только живёт.
Камень брось — он на миг лишь вдали,
Затем снова на землю падёт.
Ты ж не камень — зерно ты, мой друг.
Ты огонь, неделимая часть одного,
Твоя жизнь — без конца, твоя жизнь — вечный круг.
Отрешись от земного всего!
— О мой друг, я готов уж идти,
Я готов как зерно возрастать.
Но скажи мне лишь только, где сил мне найти?
Где мне волю, безвольному, взять?
Я — земной, мою землю люблю,
Как ни ску́чна, ни мрачна она.
На ней долго живу, и гуляю, и сплю,
Она мать мне родная одна.
И нет сил от неё сердце мне оторвать,
И дорогою новой идти мне так лень!
И так странно земному вдруг солнечным стать
И из ночи войти в светлый день.
И готов я с тобою высо́ко лететь,
Но земное всё сердцем ловлю.
И готов для земли навсегда умереть,
Но и в смерти я землю люблю.
И становится снова мне страшно темно.
Я не знаю, что делать, как быть?
Значит, сердце земное уж так создано́,
Что не может земли не любить…
— Тот, кто скован любовью земной,
Недостоин великое зреть.
Для рождения к жизни иной
Твоё сердце должно умереть.
Если ж хочешь идти, только сил нет в тебе
И устала несильная плоть,
Если силы нера́вны в тяжёлой борьбе,
То пошлёт тебе помощь Господь.
Прилетит из огня Серафим,
Что врата в мир иной стережёт,
И дыханием жарким своим
Твоё жалкое сердце сожжёт.
И воздвигнет на место его
Пламень вечный живого огня.
И узнаем блаженство всего
И Любовь светозарного Дня!
Мы в Телеграм