Тяжёлое время всеобщей разрухи,
Как туча, нависло в стране;
И образ ужасный кровавой старухи
Повсюду мерещится мне.
Костлявая тень, с сатанинской улыбкой,
По градам и весям ползёт
И, нагло глумясь над народной ошибкой,
К свободе проклятой зовёт:
«Вставай, поднимайся, рабочая сила!
Кинжалы и косы востри:
Я долго боролась, но я победила,
И пали в России Цари!
Проснись, раскачайся, народ сиволапый,
Я чёрный вам дам передел:
Удвойте, утройте мужичьи нахрапы,
Делите господский надел.
Не бойтесь возмездья, не бойтесь расплаты,
Спешите за мной, удальцы!
Мозолистой дланью громи́те палаты,
Сжигайте дома и дворцы»…
Пылает кровавое зарево неба,
Пылают усадьбы подряд,
Пылают адоньи[1] свезённого хлеба —
И красные галки летят.
Ликует и пляшет с народом старуха
Под грозный, погромный набат;
Мила ей всеобщая наша разруха,
Наш общий, смертельный разлад.
Гремят и несутся хулы и проклятья,
Чернь празднует вольную новь,
И в пьяном неистовстве режутся братья,
И льётся крестьянская кровь!
Мы в Телеграм