Сухая канцелярская доска,
Очередной переходящий дядя,
В мои стихи с какой-то стати глядя,
Сказал, что в них присутствует тоска,
Безвыходность, уныние, потеря
Того, сего. Что я живу, не веря
В грядущее. Что оптимизма мало.
А говоря короче, из журнала
Он вымарал стихи мои. И вот
Перед собраньем открывая рот,
В кипучих выражениях неистов,
Меня причислил к лику пессимистов.
Давно натренированный язык
Пошел крутить, как зимний ветер в поле.
Не страшен мне приклеенный ярлык,
А поученья глупые — тем боле.
Но мне обидно, я поспорить рад
Со словоблудием такого рода.
Я пятый год безотпускной солдат,
Я рядовой советского народа.
Меня поэтом сделала война.
Я всё прошёл от моря и до моря.
Я видел всё. Душа моя полна,
Душа моя состарилась от горя.
Меня спасала верность и любовь, —
Я говорю здесь не бахвальства ради.
Мне, может, больше немцев портят кровь
Такие остолопистые дяди.
На рассужденья щедрые весьма,
Они обильно рассыпают кле́йма.
Я делал всё: от шапки до письма
Гангутского барону Маннергейму.
Я делал всё, и я кипел в работе,
Я сам солдат, и слово на учёте.
Я был в огне, а дядя вдалеке
Сидел тогда на литерном пайке,
Отмалчивался скромно в стороне.
Кому ж виднее — дяде или мне?
Тут ни при чём зазнайство или слава,
Пусть дядя говорит об этом, пусть.
Да, грустно мне, но я имею право
На эту человеческую грусть
И на тоску. Ведь я не сивый мерин,
А человек живой. И я уверен,
Что барабанный бой и дребедень,
Что раздаются каждый божий день
В таком количестве, что уши глохнут,
Не ну́жны никому. Всё мысли сохнут
От этого. Как всё это далёко!..
А мы умеем — и не хуже Блока —
Всё понимать и чувствовать. Необходима
В боях затверженная наизусть
В тяжёлой вони пороха и дыма
Всю душу очищающая грусть.
Довольно! Хватит песню брать за горло.
Она идёт, густа и глубока.
Так дай ей ход, чтобы она поперла,
Чтоб алой кровью хлынула строка!
Она вплотную подступает к броду,
Препятствие уже на волоске.
Необходимо нашему народу
Сочувствие в лишеньях и тоске.
Чтоб слово бра́ло до смертельной дрожи,
Простое, обновлённое сполна.
Для этого в литературе тоже
Необходима крепкая война.
Так расправляй изломанные крылья
Во всём своём величьи наяву.
Счастливый путь.
Ни имя, ни фамилью
Я никогда нигде не назову
Ни вашего, мой дядя, и ни тёти,
А то ещё случайно попадёте
В историю.
По разным тро́пам
Пойдёте вы замаливать грехи.
Отправят вас руководить гортопом.
А мне — всю жизнь свою писать стихи.
А мне — ловить, искать, как жемчуг, слово,
Гранить, чеканить сердцу милый стих,
Заплакать самому над песней новой,
Грустить и плакать заставлять других.
Мы в Телеграм