Бог есть Свет. Вне Его — тьма.
Бог есть Любовь. Вне Его — ненависть.
Бог — Сила. Вне Его — слабость.
Бог — Жизнь. Вне Его — смерть.
Пришла пора, прошли десятки песен,
Да вот только я так не ввязался в действие.
Ни принципы, ни власть, ни братские кресты
Не отпугнули меня, но довели до пустоты.
Диктаторы орут, избиратели решают,
Но те лишь только пешки, хотя и они знают,
Кто метит в ферзи, король кто закулисный,
Хочу продолжить фразу, мне не хватает мыслей,
Последний ход обдумать, принять своё решенье,
Крещусь на небеса и обостряю бденье.
Вдруг не допою, враг подойдёт с тыла,
И студия моя станет моей могилой.
Замок на русский рот, — статья два-восемь-два,
Коль слово поперёк — СИЗО, затем тюрьма.
Примеров уже тыщи, убитых ещё больше,
За правду и за Веру нам умирать проще.
Я не знаю границ в своей вере-религии.
Называй фанатизмом, дурень, мы не видели,
Как шли на казнь отцы святые, приснопамятные,
А мне досталась доля жалкая, безславная.
Преследуется цель одна в потоке бойнь.
Сгнила вся еда, иссох водопой.
С тех пор русские братья идут друг против друга,
В потоке криков «В бой!» я лишился слуха.
Экраны мониторов меня ослепили,
Позднее и друзья чуть со́ свету не сжили.
В народных интересах я лишняя грань,
Пройдут года, придёт приказ: «Убрать!».
Пока буду живой, пока пылает вера
В религии своей не буду знать меры.
Такая, братцы, схема: до боли, но проста.
Казалось бы: откуда в моём сердце пустота?
Забыты все обиды и грудь нараспашку
Средь зрителей нерусских большой ажиотаж:
Как умирать за Русь, за Бога, за Царя,
И как схоронит нас мать сыра земля.
Я не знаю границ в своей вере-религии.
Называй фанатизмом, дурень, мы не видели,
Как шли на казнь отцы святые, приснопамятные,
А мне досталась доля жалкая, безславная.
Мы в Телеграм