Удручённый ношей кре́стной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
Ф. И. Тютчев
Исстрадался, истомился русский православный народ под чужеродным ненавистным ему игом жидовским. Изверился он в посулы щедрые, в обеты невыполнимые. Постиг он душою, в муках и испытаниях очищенной, сокровенную правду путей Господних. Познал он на горьком опыте, что с кривдой да ложью счастья на земле не добыть, мира да лада в стране не устроить. Отрезвел он от хмеля «воли», исцелился от недуга неверия и своеволия, и опять потянуло его к его милому прошлому: к церквам златоглавым, к звонам колокольным, к иконам чудотворным, к обителям да пустынькам угодничков Божиих.
Проснулась душа русская во всей её красоте и прежнем величии с её глубинами бездонными, с верой несокрушимой и с любовью самоотверженной и необъятной. И встосковалась та душа по своём забытом далёком — по вере поруганной, по Царе умученном, по родине загубленной… Льётся кровь русская православная, льётся она на посмешище врагам — супостатам, льётся на радость татям да грабителям, наемникам да безбожникам. А там, в тайниках невидимых, слуху да очам не доступных, творится чудо великое, чудо обновления и воскресения духа народного.
И растёт и ширится оно по всей Руси необъятной, и нет для него препон и преград человеческих. Безсильны козни врагов его, безпомощна злоба их лютая и безпощадная. Растёт вера могучая, вера, народом выстраданная. Страшна эта вера врагам её, страшна силою нездешнею, страшна чудесами нерукотворными… Кается народ подневольный, обездоленный, кается в прегрешениях своих, словом и делом содеянных, и прощаются ему грехи многие за страдание его великое, за горе его неизбытное.
Страстно и упорно ищет он Христа своего, и в этом мучительном для него богоискании рассеиваются грани между видимым и невидимым, между чаемым — желаемым и настоящим. И в эти сверхъестественные мгновения высоких напряжений и достижений духа народного творятся чудеса и знамения небесные, рассудку человеческому не доступные, способами книжной науки и знания не объяснимые.
Но ему, народу русскому, богатому в убожестве своём и сильному безсилием своим, не надо ни лукавых мудрствований, ни научных построений и объяснений совершающегося.
Крепко верит он в силу и могущество Божие, и по великой вере его кресты и купола церквей обновляются и покрываются дивно сверкающим золотом, ограбленные раздетые иконы снова сияют новым чудодейственным блеском и невиданными красками; хромые ходят, слепые прозревают, прокаженные очищаются, и мёртвые воскресают, потому что блаженные не сомневаются во Христе своём.
На глазах врагов веры православной, на глазах палачей и угнетателей народа русского творит Господь Свои великие и чудесные знамения, никем никогда не виданные, никем никогда столь ясно не осязаемые, возвращая к Себе заблудшихся, обращая на путь спасения неверующих, давая мир страждущим, освобождая плененных и утешая плачущих и со-страждущих Ему.
И встают в просветленной душе народной светозарные образы прошлого, нетленные образы его подвижников, святых и праведных великомучеников, во Христе юродивых, богоносных странников и скорбных молитвенников и печальников земли русской.
Не мирится православный порабощённый народ с властью поработителей и угнетателей своих. С властью жидовской, с властью сатанинской. Живёт в нём крепкая уверенность в чудесном спасении от рук вражеских пре-светлого Помазанника Божия, венценосного Хозяина земли русской и горемычного Царя-Батюшки. И несётся эта вещая молва от края и до края, от моря и до моря по всему необъятному простору полонённого русского царства. В благоговейном трепете передаётся из уст в уста эта дивная народная легенда «о Божьем странничке», полная высокой красоты духовной, неиссякаемой веры в чудесный Промысел Божий и горячей и безпредельной любви к своему многострадальному, покинутому всеми Царю…
В сизой дымке тонут лазурные дали. Яркое летнее солнце жжёт и ослепляет своими огненными лучами, лёгкий еле заметный ветерок гонит волнистую зыбь по золотому морю наливающихся нив. Громко трещат кузнечики, звонко поют и пересвистываются птицы. С колокольни соседнего селения грустно, как бы рыдая, звучит и струится вдаль тихий, замирающий звон. Стоит утро воскресного дня.
По улице села, направляясь к беленькой облупившейся церковке, мимо убогих похилившихся крестьянских изб медленно тянутся вереницы оборванных и сутуловатых богомольцев. И к ним навстречу по пыльной, изрытой колеями дороге идёт Божий странничек. На нём бедная, потёртая одежа, его ноги обернуты онучами и обуты в простые, старенькие лапотки. В его исхудалых, обветренных руках дорожный посох, а за спиной дырявая нищенская сума. Всё тот же он, как и прежде. Всё так же детски-кротко и чисто глядят его добрые-добрые глаза. И идёт он, смиренный и благостный, и не спрашивает никто, кто он, куда и зачем идёт. Знает про то сердце народное, сердце многострадальное.
Но когда идёт он, смолкают уста, молитвенно обнажаются головы, и очи, полные слёз умиления и духовного восторга, тихо провожают его. Ибо знает народ, что тот, кто приютит его на ночлег, кто напоит его в пору знойную и кто подает ему свой последний ломоть хлеба, того не оставит Господь и посетит дом его великими и богатыми милостями. И ждут, и ищут его исстрадавшиеся русские люди, и, увидев и узнав его, провожают в благочестивом трепете с напутственной молитвою на устах.
А он всё идёт и идёт по необъятному русскому царству, благословляя кре́стным знамением каждый полевой цветок, каждую малую былинку на пути своем. Царственно-кротко смотрят вдаль его глубокие, лучистые глаза, такие же спокойные и величавые, какими когда-то глядели они на нас с высоты престола, и светлая и всепрощающая улыбка играет на устах его.
Он идёт через города и селения, идёт в стужу лютую, идёт в пору страдную, и всюду заходит он в храмы Божий, в церкви православные. Там молча совершает он свою скорбную, одинокую молитву за грехи народные и снова, никем не останавливаемый, идёт в свой далекий путь. И там, где помолился он, являет Господь Своё неизреченное, чудесное благоволение, и древние почерневшие иконы снова начинают сверкать лучезарной позолотой, и краски обновляются и претворяются в яркую дивную живопись.
И крепко верит народ, что когда Божий странничек обойдёт с молитвою все православные русские храмы и придёт в Успенский собор в Москве, он снова провозгласит себя Царём и снова появится перед народом во всём величии и славе своей.
Так верит православный русский народ, и в этой великой вере его таится чаяние полного прощения за восстание и мятеж против своего тишайшего и смиреннейшего Царя. Ограбленный, оскорблённый и порабощённый, в своих невыразимых и безконечных муках твёрдо верит простой русский народ, что не одинок он и не покинут в своём крестном пути, что рядом с ним в его подъяремной убогой среде, в жалком рубище нищего странника идёт его Батюшка-Царь, его сострадалец, его заступник и неустанный его молитвенник. Идёт он, смиренный и благостный, и все знают, кто он, куда и зачем идёт. Про то говорит им сердце вещее, сердце народное, сердце многострадальное…
Что же сказать в заключение, чем завершить конец нашей православной сказки?.. Пожелаем друг другу мы, зарубежные русские люди, рассеянные по всему белому свету, чтобы, подобно древним иконам и плащаницам наших православных церквей, в нас самих обновились бы и засияли новым светом Христовым наши мрачные души и темные помыслы. Пусть на далекой чужбине будет жить и в наших сердцах набожно кроткий образ Царя, Божьего странника, созданный исстрадавшейся душою народной и близкий всем нам, бездомным изгнанникам, своим многострадальным обликом нищего путника.
СБ. Новый Футог, Сербия. 1923 год
Мы в Телеграм