Памяти Григория Подъяпольского,
моего друга, духовного брата.
К пятилетней годовщине его смерти
Разбежалось по зоне их войско,
Бьют тревогу: не сходится счёт.
«Подъяпольского нет! Подъяпольского!»
Вертухаи бегут взад-вперёд.
Лезут всюду, шмонают, как водится,
Волокут караульных собак.
Ну чего вы, кащеево воинство?
Ну чего, ну чего безпокоиться?
Он ушёл покурить за барак!
Только что ведь сидел за тетрадкою,
Вот вернётся и сядет опять.
Вы же видите: книжка с закладкою.
И не надо напрасно искать.
Ну куда вы — такою оравою?
Всё равно он уже за чертой!
И смеётся над вашей облавою
И над вашею злобой пустой.
Хоть удвоите гон, хоть утроите,
Но закон Паркинсона суров.
Он уже на своём астероиде
Недоступен, как бог Саваоф.
Так живём и пока не печалимся,
Не жалеем о про́житом дне.
Хоть редеют ряды, — не отчаемся —
Вдвое меньше, но крепче вдвойне.
Мы когда-нибудь все повстречаемся,
Соберёмся на той стороне.
Постепенно, без виз и без допусков,
Все сойдёмся в той жизни иной,
Где не будет допросов и обысков,
И филёрской возни за спиной.
Ни солдат, ни этапов с овчарками,
Ни решёток в окне, ни штыков…
Соберёмся однажды за чаркою,
Как всегда, напечём пирогов.
За столом мы не будем про тяжкое,
И не станем считать их грехи.
С мелодичной обычной протяжкою,
Улыбаясь за чайною чашкою,
Будет снова читать он стихи!
«Уже давно последний пролетарий,
Забыв завод, играет на гитаре…
Уже давно у Кащенко скончался
Последний Маркса, кажется, читавший…
Уже давно ни Штатов, ни Китая —
Но до сих пор агентами считают…
Но я терпеть не стану больше это,
Я украду фотонную ракету…
Быть может, где-то, на краю Галактики,
В каком-нибудь созвездьи Птеродактиля
Ещё кружи́т забытый астероид,
Где коммунизма все же не построят!»
Так и живём, и пока не печалимся,
Хоть лютует их злобная рать,
Мы — смеёмся, мечтаем, не старимся,
Ну, а если однажды опять
Вновь собьются со счёта и — с поиском
Налетят, — отвечаем им так:
«Ну чего вы, кащеево воинство?
Ну чего, ну чего безпокоиться?
Он ушёл покурить за барак!»
Мы в Телеграм