Над Бабьим Яром памятников нет (Евгений Евтушенко)

См. другие страницы с подобными названиями.

Бабий Яр Над Бабьим Яром памятников нет. Крутой обрыв, как грубое надгробье. Мне страшно.           Мне сегодня столько лет, Как самому еврейскому народу. Мне кажется сейчас —                     я иудей. Вот я бреду по древнему Египту. А вот я, на кресте распятый, гибну, и до сих пор на мне — следы гвоздей. Мне кажется, что Дрейфус —                           это я. Мещанство —            мой доносчик и судья. Я за решёткой.             Я попал в кольцо. Затравленный,            оплеванный,                    оболганный. И дамочки с брюссельскими оборками, Визжа, зонтами тычут мне в лицо. Мне кажется —              я мальчик в Белостоке. Кровь льётся, растекаясь по полам. Безчинствуют вожди трактирной стойки И пахнут водкой с луком пополам. Я, сапогом отброшенный, бессилен. Напрасно я погромщиков молю. Под гогот:       «Бей жидов, спасай Россию!» — Насилует лабазник мать мою. О, русский мой народ! —                        Я знаю —                                ты По сущности интернационален. Но часто те, чьи руки нечисты, Твоим чистейшим именем бряца́ли. Я знаю доброту твоей земли. Как подло,         что, и жилочкой не дрогнув, Антисемиты пышно нарекли Себя «Союзом русского народа»! Мне кажется —              я — это Анна Франк, Прозрачная,           как веточка в апреле. И я люблю.          И мне не надо фраз. Мне надо,         чтоб друг в друга мы смотрели. Как мало можно видеть,                      обонять! Нельзя нам листьев                   и нельзя нам неба. Но можно очень много —                       это нежно Друг друга в тёмной комнате обнять. Сюда идут?         Не бойся — это гулы Само́й весны —              она сюда идёт. Иди ко мне.           Дай мне скорее губы. Ломают дверь?            Нет - это ледоход... Над Бабьим Яром шелест диких трав. Деревья смотрят грозно,                       по-судейски. Всё молча здесь кричит,                       и, шапку сняв, Я чувствую,           как медленно седею. И сам я,        как сплошной беззвучный крик, Над тысячами тысяч погребённых. Я —    каждый здесь расстрелянный старик. Я -    каждый здесь расстрелянный ребёнок. Ничто во мне            про это не забудет! «Интернационал»              пусть прогремит, Когда навеки похоронен будет Последний на земле антисемит. Еврейской крови нет в крови моей. Но ненавистен злобой заскорузлой Я всем антисемитам,                  как еврей, И потому —           я настоящий русский! <1961>

http://www.litera.ru/stixiya/authors/evtushenko/nad-babim-yarom.html