Мысли ви́лись в стихи неумелые,
Потемнел тёмно-синий восток,
Зажигалися звёзды несмелые,
Тихо веял в лицо ветерок.
По тропинке, что змейкою ви́лася,
Шёл я, мыслями разными полн,
А вся роща, объятая сумраком,
Погрузилась в задумчивый сон.
Эта роща, с путями тенистыми,
Ещё в детстве моём ведь росла.
Здесь, под ве́твями липы душистыми
Моя бледная юность прошла.
«Пусть, — сказал я в восторге мистическом,
Когда стало совсем уж темно, —
Пусть во сне этом чудном, магическом,
Всё вернётся, что было давно!
И вернётся как есть, не ошибкою,
Чтобы жить, а не лишь вспоминать!
И отец из могилы с улыбкою
Станет здесь, как и прежде, гулять.
Пусть всё детское, полное чудного,
Входит смело в открытую дверь,
Пусть от мира, от шума, от нужного
Отдохнёт моё сердце теперь.
Пусть всё нужное, резко шумящее
Прочь теперь поскорее уйдёт.
Уходи, уходи, настоящее!
Пусть былое пред сердцем встаёт».
Но и в эти дорожки забытые
Проникает мир шумный людской:
Фонари вдруг зажглися тут наглые,
И нарушился чудный покой.
Уж не бродят здесь утки и курицы,
И доро́ги людские прошли.
Рядом строятся шумные улицы,
Электричество уж провели.
И румянцы поблекли у запада,
Глубину потерял тут восток:
Освещение мира мертвящего
Пробрало́сь в мой живой уголок.
И померкнули звёзды дрожащие,
И исчезло, что так я любил.
Электрический свет настоящего
Все мира́жи мои погубил.
Мы в Телеграм