За церковь, за околицу села
Настойчиво тропинка привела,
Казалось бы, без повода, без дела
Подростка-внука на могилу деда.
Он словно голос с хрипотцой услышал
И дух махры знакомый уловил,
Когда густым бурьяном к месту вышел
И у креста шаги остановил.
Звучал почти вживую глас нездешний:
— Ну, здравствуй, Васька,
Друг ты мой сердешный!
Пришёл. Видать, по деду заскучал.
Давненько ты меня не навещал.
— Давненько, верно… — внук ответил тихо,
Сердито следом гаркнула грачиха,
На гостя зыркнув глазом из гнезда.
— Прости, дедуля… А у нас беда.
— Что за беда? Выкладывай, а ну-ка, —
Тревожно дед ответа ждал от внука.
— Да батя пьёт, как при тебе не пил,
Вчера вот мамку ни за что побил,
В живот ударил и сломал ключицу,
Пришлось её в район везти, в больницу…
— За что же бил?
— Да чтобы не рожала, —
У Васьки тело мелко задрожало
И по кресту к земле сползло понуро, —
Чем, говорит, кормить вас буду, дура?!
— Как это чем — на нашей-то землице?
Ну-ну, не кисни, душу не терзай…
— У нас, дедуль, все мужики в столице,
Там платят больше, чем за урожай.
— Колхоз-то жив?
— Вчистую разорили,
Сам пред с дружками всё прибрал к рукам,
Да чужаки паи за так скупили —
Подсунули мякину дуракам.
— А сам-то как, внучок, — не бросил школу?
Иль тоже лыжи навострил в Москву?
— Не бросил, — внук глаза потупил долу, —
Из-за того и дома не живу.
Уж год как я, дедуля, в интернате.
Закрыли школу — нет, мол, проку в ней.
— Так вот оно дела какие, значит,
У нас и то чуток повеселей.
Выходит, дед твой в самый раз пред Богом
Предстал, не то бы горше смерть была…
Держись, внучок. В беде одна подмога —
Закусывать покрепче удила,
На стойких и беда ломает шею.
Держись. Да заходи, когда невмочь…
Вдали закат зиял багровой щелью,
На землю тяжко опускалась ночь.
Шёл внук назад от дедовой могилы
И русый чуб в раздумьи теребил —
А был ли разговор взаправду, был ли?
И голос вслед шептал как будто — был.
Мы в Телеграм