За окнами сосны шумят вековые.
Там снег по колено, там очень темно…
Уме́ршие входят в мой дом как живые,
Садятся за стол, наливают вино.
У самого старшего руки озябли,
Он держит неловко тяжёлый бокал.
Он тихо смеётся: «Не руки, а грабли!
Такие бокалы — не этим рукам!»
А младший ребячьим восторженным взором
На книги глядит, на цветы, на ковёр,
На весь этот дом невесёлый, в котором
При жизни минуты одной не провёл.
Все в сборе как будто… Ну что же, я рада —
Родные мои у себя за столом:
Вот этот не выстоял у Сталинграда,
А этот — под Псковом, а тот — под Орлом.
А этот — с английскою трубкой в кармане.
Достань же её да набей табаком!
Он с мужеством кротким погиб в Магадане —
В бараке холодном, под грубым мешком.
Носитель суровый великой идеи,
Фанатик! Из тех, что идут на костёр.
Его же схватили в ночи лиходеи,
А мы не отмстили ещё — до сих пор!
А этот! С традициями Дон-Кихота,
Провидец своей неуютной судьбы.
Погреться пополз из промёрзшего дзота
И умер, сражённый у финской избы.
А этот! В столице — на грохот разрыва,
На вьюгу пожара летящий стрелой.
Сносивший смертельную боль терпеливо
И в возрасте Пушкина ставший золой.
А этот! Красавец, остряк, непоседа,
Чистейший, как сталь, и весёлый, как ртуть…
Не флаг на рейхстаг, не салют, не Победа,
А пуля как дуля, и в этом — вся суть.
А этот! Мальчишка со школьной скамейки,
Как взяли такого? Нет! Ты погляди:
Артерия бьётся на худенькой шейке,
И сердце, как перепел, в слабой груди.
Куда ты годишься, бездомная птаха?
Что доблесть твоя перед этой войной?
Ты в первом бою задохнулся от страха,
А умер уж после… Видать, от взрывной.
А этот — разведчик, поэт, заводила,
Прошедший сквозь грязь, сквозь кровавую тьму.
Погибель за ним неустанно ходила,
А путы расставила дома ему.
Его доконали растленные хамы,
Хапуги и твари (их много, их рать!).
Итогом огромной общественной драмы
Осталась стихов небольшая тетрадь.
А этот! В поношенном кителе белом
Старик, не согревший застуженных рук,
Родной мой… лежащий теперь за пределом
Любви и страданий, встреч и разлук…
Да что ж это! Нет никого и в помине!
За окнами — ветер. Там очень темно.
Под светом неярким играет в графине
Тяжёлое, терпкое жизни вино.
Мы в Телеграм