Вот опять поэта кличут бардом
За его простой гитарный строй.
Он свой путь заканчивает стартом,
А стартует с финишной прямой.
И сладкоголосая эстрада
С хриплым его криком — на ножах.
Жизнь, как скоростная автострада,
Проверяет нас на виражах.
Всё не так, — поётся в песне старой,
Только струны все́ — одна к одной.
Вот шагает он, поэт с гитарой,
Запрещённый и полублатной,
Мимо скверов и трибун спортивных,
Где его афишам места нет,
Мимо зданий административных.
Время, где твой чёрный пистолет?
Или даже пули тебе жалко?
Ствол миниатюрен и ребрист,
Выстрелит беззвучно… Зажигалка!
«Прикурите, гражданин артист!»
Он обиду, будто бы гранату
Без чеки, сожмёт: «Физкульт-привет!»
И по осевой, как по канату,
Полетит в авто на красный свет.
А гаишник-Время — тот, в стакан кир
Наливая, будет говорить:
«Нынче барда тормознул с Таганки…
Ох, и дал ему я прикурить!..»
Всё не так, конечно же, как надо,
Кодексам и визам вопреки.
И шумит в Москве Олимпиада,
И следят с Олимпа старики:
Всем раздали сёстрам по серьгам ли?
На сто первый — и дела с концом!
А на скользкой сцене стонет Гамлет
С чёрным ибрагимовским лицом, —
И нелепа мысль о лицедействе
Там, где фарс с трагедией «на ты».
Но нарушен распорядок действий,
И сметает занавес цветы…
Где бродили сплетни по базарам:
Мол, сидел, мол, снова водку пьёт,
Мол, жена — француженка недаром,
Мол, не даром — за деньгу поёт, —
Там от Магадана до Парижа
Из раскрытых форточек неслись
Песни, что бывали к жизни ближе,
Чем сама расхристанная жизнь.
Стёрта позолота, смыта сажа, —
Воинский салют, земной поклон.
Дальше будет только распродажа,
Бизнес предприимчивых времён.
Изваянье — Командор, Икар ли:
За спиной гитара, словно нимб,
Кони-крылья, — золочёный карлик
Саваном спеленутый, над ним…
Улеглись молва и кривотолки:
Хочешь — пей, а хочешь — песни пой.
Но опять из плена рвутся волки,
Сыновья опять уходят в бой!
Пусто место не бывает свято.
И кричит он, крик свой унося:
«Я вернусь! Мы встретимся, ребята!
Место встречи изменить нельзя.»
Мы в Телеграм