I
Полумёртвый палач улыбнётся —
И начнутся большие дела.
И скрипя, как всегда, повернётся
Колесо допотопного зла.
Погляди же и выкушай страха
Да покрепче язык прикуси.
И из рук поругателей праха
Полусытого хлеба проси.
II
Погляди, как народ умирает,
И согласен во сне, и умрёт.
Как он кнут по себе выбирает,
Над собой надругавшийся сброд.
Только шёпот, и шёпот, и шёпот,
Как песок по доске гробовой.
Только скверный и слышанный шёпот.
Только шёпот и вой нанятой.
III
Это имя ещё не остыло.
Будет выродку что запятнать.
Ещё будет рогожа, чтоб шила
Наконец-то в мешке не узнать.
Странно, что оно разум пронзает,
Это имя в позоре своём?
Видишь? — все́ туда землю кидают.
Кинь свою и не думай о нём.
IV
Кто поверит, что братство и счастье
Оболгали мы, как никогда?
Что тоской по страданью и страсти
Ты была и пребудешь горда,
Ты, душа… И прошедшей ученье
У преданий любви и стыда,
Только это соблазн и влеченье
И подсказка, живая всегда.
V
Так раскольникам в Тмутаракани
Был подсказан огонь, внушена
Кровь — чтоб знать, превращаясь в дыханье:
Солнце Правды проносит Жена.
И любой из сгорающих в хоре
Поклянётся, как перед душой:
Вот, я вышел из времени горя,
И теперь хорошо, хорошо.
VI
Кто забыл, что судьба — это клятва
С неподкупной землёю во рту,
Ключ, которым замкнулась молитва,
И молчит, и глядит в высоту.
Клятва, твёрдо замкнувшая двери.
Клятва гласная, нынче и тут,
Клятва в вечном и вечном неверьи
В то, что коршуны сердце склюют.
VII
Никогда и ничем не сумею
Переволить я волю Твою:
Как могильную землю, развею,
Как ребёнка в утробе, убью —
Но печалью, судьбой и любовью
Как я сердце в себе изменю? —
Ты мной пишешь, как кровью по кро́ви,
Как огнём по другому огню.
VIII
Поклянись на огне состраданья,
На позоре, пригубленном тут,
И на чистой воде озаренья —
Пусть меня ей тогда обнесут:
На земле, сытой ложью и пьяной,
В час её надо мной торжества,
В тихом цирке Диоклетиа́на
Не умру, но останусь жива.
Мы в Телеграм