Беседа прихожанина Покровского храма г. Хельсинки А. Дудина с иеромонахом Романом (Матюшиным)

Беседа прихожанина Покровского храма г. Хельсинки А. Дудина с иеромонахом Романом (Матюшиным)

А. Дудин: Отец Роман, встречается разное отношение к личности рок-певца Игоря Талькова. Как Вы относитесь к его творчеству?

Отец Роман: Знаю его как автора песни «Россия». За эту песню ему и поставили памятник. Все остальное не имеет отношения к поэзии. Да и какая высота у рок-певца? Там только одно – любой ценой вызвать аплодисменты и не отстать от других. Как христианин он пред Судом Божиим, хотя, какое уж христианство на сцене! Почитайте «Монолог» — зеркало внутреннего мира рок-певца. Сохрани Бог от такого душевного устроения, где постоянный контакт с Космосом, сильнейшее тяготение к самоубийству, деление священников на истинных и ложных (при том, что сам порочил звание христианина, выступая полуголым с крестом на шее). Он не прикоснулся даже к внешнему приведению себя в надлежащий вид, что уж говорить о внутреннем? Цитирую из интервью с родительницей И. Талькова. «Когда Малахов вбежал в гримерку Игоря и начал по-крупному оскорблять его, Игорь не вытерпел такого хамства и вытащил газовый пистолет. Направил Малахову в глаза и начал пшикать, а пистолет-то оказался подмоченный. Не действует… (чувствуете скорбь родительницы?) Тогда Игорь от злости(знамо дело, оправданной мамой) стал бить Малахова по башке (конечно же, откуда у него взяться голове, да и не больно по башке-то) …и в этот момент грянул выстрел, который вроде и сразил Игоря». Избави, Господи, от такого конца — со злобою в сердце отходить в Вечность. Жаль мать Игоря. И жаль вдвойне — как пережившую такое, и как христианку, оправдывающую и пистолет, направленный в глаза, и все приведенное выше.

А. Дудин: Прошу прощения, но мне приходилось читать статью священника о Талькове. В отличие от Вас, этот священник пишет, что рок-певец положил жизнь свою за други своя, что о нем свидетельствует Евангелие: «…нет большей любви, если кто жизнь свою положит за други своя».

Отец Роман: Бумага все стерпит. Может ради него и само Евангелие написано? Положить жизнь свою за други своя… Вспоминается, как некогда один святой отшельник искал в городе своего сбежавшего послушника. Найдя того в притоне полупьяным, с девицею на коленях, в ужасе воскликнул: – Что ты здесь делаешь, несчастный? – Для чистого – все чисто! – ответствовал юноша. – О, горе мне! – возопил старец. — Сорок лет, питаясь кореньями и травами, я не покидал затвора, и не достиг Чистоты, которую ты в одночасье, среди пьянства и разврата стяжал в этом притоне! Взгляните на хромлющих монахов, на скачущих с крестами на шеях эстрадников и проводите параллель сами. Не нужно себя обманывать. Поэтом он был очень слабеньким, а как христианин — ну, раз уж его жизнь была подтверждена Евангелием, да еще Высшей Любовью — ждите исцелений. Молиться о нем нужно, крепко молиться, а не иконы с него писать.

А. Дудин: В той же газете прочел о восторгах молодого человека, как он недавно заболел Игорем Тальковым, и надеется на его будущую канонизацию в сонме новомучеников.

Отец Роман: Так он же признался, что заболел, понятно, что может выдать нездоровая головушка.

А. Дудин: Ясно. И еще о создании кумиров. Несколько раз мне попадались статьи о покойном схиархимандрите Иоанне (Маслове). Пишет его племянник, вспоминают чада. И все бы ничего, но уж больно его захваливают, читать приторно. И величайший богослов современности, и взошел на вершину Богомыслия, и т.д., и т.п.. Что бы Вы могли сказать об этом человеке?

Отец Роман: Исходя из приведенных эпитетов, о нем уже так наговорили — больше некуда. Лучше помолчать, тем более, при жизни мы не встречались.

А. Дудин: Вам приходилось читать его труды?

Отец Роман: Приходилось. Очень тепло написано о насельниках Глинской пустыни, о Святом Тихоне Задонском. Это летопись монастыря, подробное жизнеописание Святителя. Но относить это к вершинам богословской мысли – значит отметать элементарную объективность.

А. Дудин: Духовник — непревзойденный. Богослов — величайший. Молитвенник — достиг вершины Богомыслия. Тут, понятно, старание чад: и им перепадет, знали такого человека, возле той же вершины крутились.

Отец Роман: Беда, беда.

А. Дудин: Еще пишут, что прозревал будущее, как настоящее, исцелял от всех болезней…

Отец Роман: Скоро и астрономы отзовутся, установят, что в момент его рождения восходила звезда на Востоке. Жаль людей. Ведь все это разносится, нагнетается.

А. Дудин: Можно ли это назвать прелестью?

Отец Роман: Громко сказано, но лесть очевидна.

А. Дудин: Так и хочется задать вопрос – был ли он вообще старцем?

Отец Роман: К таким вот крайностям и приводит неуклюжая похвальба. Как бы ни было, отвечать на Ваш вопрос предосудительно: мы его даже в глаза не видели.

А. Дудин: Но разве бы старец допустил, чтобы чада так мыслили? Причем, имеющие богословское образование! Ведь так и возникают секты. Их уже и называют «масловцами».

Отец Роман: Ну, это не его вина. Назвать можно кого угодно и как угодно. Что плохого, если они следуют его душеспасительным наставлениям, не разделяя окружающих на своих и чужих по известному признаку? Помоги им, Господи. Нельзя лишь навязывать свое мнение, каким бы правильным оно не казалось. Нельзя зачеркивать подвизающихся ныне старцев. Слава Богу, они у нас есть.

А. Дудин: Спаси, Господи, Вас, отец Роман, за Ваши стихи и за это разъяснение.