Жили-были несчастливые волшебники (Александр Галич)

Она написана в 1966 году, и дата написания этой песни имеет значение, чтобы, так сказать, не подумали, что я размахивал кулаками после драки… …Эта песня была написана в то время, когда Семичастный ещё находился на своём посту, был всесилен. Это тот самый Семичастный, который обозвал, мерзавец, словом «свинья» Бориса Леонидовича Пастернака, тот самый Семичастный, который пытался оклеветать Александра Исаевича Солженицына. Мне иногда говорят, зачем я в стихи и в песни вставляю фамилии, которые следовало бы забыть. Я не думаю, что их надо забывать, я думаю, что мы должны хорошо их помнить. Я недаром написал в одной из своих песен, песне «Памяти Пастернака»: «Мы поимённо вспомним всех». Мы должны помнить их. И кроме того, я твёрдо верю в то, что стихи, песня могут обладать силой физической пощёчины… Александр Галич (Из пеpедачи на pадио «Свобода» от 11 января 1975 года)

Песня про несчастных волшебников или «Эйн, Цвей, Дрей!» Жили-были несчастливые волшебники, И учёными считались, и спесивыми, Только самые волшебные учебники Не могли их научить, как быть счастливыми. И какой бы ни пошли они дорогою — Всё кончалось то бедою, то морокою! Но когда маэстро Скри́почкин — Ла́мца-дри́ца, оп-ца-ца́! — И давал маэстро Лампочкин Синий свет из-за кулис, — Выходили на просце́ниум Два усатых молодца́, И восторженная публика Им кричала: «Бра́во, бис!» В никуда взлетали голуби, Превращались карты в кубики, Гасли свечи стеариновые — Зажигались фонари! Эйн, цвей, дрей! И отрезанные головы У желающих из публики, Улыбаясь и подмигивая, Говорили: «Раз, два, три!», Что в дословном переводе означает: «Эйн, цвей, дрей!» Ну а после, утомлённые до сизости, Не в наклеенных усах и не в парадности, Шли в кафе они куда-нибудь поблизости, Чтоб на время позабыть про неприятности, И заказывали ужин два волшебника — Два стакана молока и два лапше́вника. А маэстро Балалаечкин — Ламца-дрица, оп-ца-ца! — И певица Дореми́кина Что-то пела про луну! И сидели очень грустные Два усталых мудреца И тихонечко, задумчиво Говорили: «Ну и ну!» А вокруг гудели парочки, Пили водку и шампанское, Пил маэстро Балалаечкин Третью стопку на пари — Эйн, цвей, дрей! И швырял ударник палочки, А волшебники, с опаскою Наблюдая это зрелище, Говорили: «Раз, два, три!», Что, как вам уже известно, означает: «Эйн, цвей, дрей!» Так и шли они по миру безучастному, То проезжею дорогой, то обочиной… Только тут меня позвали к Семичастному, И осталась эта песня неоконченной. Объяснили мне, как дважды два учебники, Что волшебники — счастливые волшебники! И не зря играет музыка — Ламца-дрица, оп-ца-ца! И не зря чины и звания — Вроде ставки на кону, И не надо бы, не надо бы Ради красного словца Сочинять, что не положено И не нужно никому! Я хотел бы стать волшебником, Чтоб ко мне слетались голуби, Чтоб от слов моих, таинственных, Зажигались фонари — Эйн, цвей, дрей! Но, как пёс, гремя ошейником, Я иду повесив голову Не туда, куда мне хочется, А туда, где: — Ать — два — три! Что ни капли не похоже На волшебное: «Эйн, цвей, дрей!» <1966>