В новогодний бедлам, как в обрыв на крутом вираже (Александр Галич)

Старый Новый год я встречал тогда в Ленинграде. И встречал я его в компании людей, большинство из них подали заявление на отъезд. Большинство из них… Хотя, кажется, некоторые ещё до сих пор не получили разрешение уехать, но большинство из них уже были как бы на сложенных чемоданах. Это был Новый год, встpеча и прощание одновременно. И вот потом я написал песню, называется она «Новогодняя фантасмагория». И она была как бы впечатлением от этого странного, трагического фарса, трагического Нового года. Старого Нового года. Александр Галич (Из пеpедачи на радио «Свобода», не датиpовано.)

Новогодняя Фантасмагория В новогодний бедлам, как в обрыв на крутом вираже, Все ещё только входят, а свечи погасли уже, И лежит в сельдерее, убитый злодейским ножом, Поросёнок с бумажною розой, покойник-пижон. А полковник-пижон, что того поросёнка принёс, Открывает боржом и целует хозяйку взасос. Он совсем разнуздался, подлец, он отбился от рук!.. И следят за полковником три кандидата наук. А хозяйка мила, а хозяйка чертовски мила! И уже за столом, как положено, куча-мала — Кто-то ест, кто-то пьёт, кто-то ждёт, что ему подмигнут, И полковник надрался, как маршал, за десять минут. Над его головой произносят заздравную речь И суют мне гитару, чтоб общество песней развлечь… Ну помилуйте, братцы, какие тут песни, пока Не допили ещё, не доели цыплят табака! Вот полковник желает исполнить романс «Журавли», Но его кандидаты куда-то поспать увели. И опять кто-то ест, кто-то пьёт, кто-то плачет навзрыд… — Что за праздник без песни?! — мне мрачный сосед говорит. — Я хотел бы, товарищ, от имени всех попросить: Не могли б вы, товарищ, нам что-нибудь изобразить?.. И тогда я улягусь на стол на торжественный тот И бумажную розу засуну в оскаленный рот, И под чей-то напутственный возглас, в дыму́ и в жаре, — Поплыву, потеку, потону в поросячьем желе… Это будет смешно, это вызовет хохот до слёз, И хозяйка лизнёт меня в лоб, как признательный пёс. А полковник, проспавшись, возьмётся опять за своё, И, отрезав мне ногу, протянет хозяйке её… …А за окнами снег, а за окнами белый мороз, Там бредёт чья-то белая тень мимо белых берёз. Мимо белых берёз, и по белой дороге, и прочь — Прямо в белую ночь, в петроградскую Белую Ночь, В ночь, когда по скрипучему снегу, в трескучий мороз, Не пришёл, а ушёл, — мы потом это поняли, — Белый Христос. И позёмка, следы заметая, мела и мела… …А хозяйка мила, а хозяйка чертовски мила! Зазвонил телефон, и хозяйка махнула рукой: — Подождите, не ешьте, оставьте кусочек-другой! — И уже в телефон, отгоняя ладошкою дым: — Приезжайте скорей, а не то мы его доедим! И опять все смеются, смеются, смеются до слёз… …А за окнами снег, а за окнами белый мороз, Там бредёт моя белая тень мимо белых берёз… <1970?>

http://web.ru/bards/Galich/part69.htm

http://www.bard.ru/cgi-bin/listprint.cgi?id=35.06